[Назад к списку]
Лакримоза уже добрых пару лет пленяет поклонников готического стиля изобретательностью, изысканностью, полетом исполнительского мастерства. Особенно им понравился альбом "Безмолвие", выпущенный в 1997 году. Этот альбом позволил группе выйти в широкие воды, а также подняться над затхлым, вампирским образом. Тило Вольфф, мозг всего начинания, грозится, что новый альбом "Элодия" является во всех отношениях лучше предшественника. И, судя по всему, он прав.
TR: Вы называете "Элодию" рок-оперой. Что это означает для тебя?
Tilo: "Элодия" – своего рода концептуальный альбом. Если ты вчитаешься в тексты, то удостовершиься, что они все связаны единой нитью. Тексты складываются в определенном единстве, представляют собой одну долгую историю. И это, пожалуй, достаточно пессимистичная история. Ведущим мотивом тут является судьба, рок: единственное в жизни, в чем мы можем быть уверены, так это то, что мы умрем. Это довлеет над нами, как приговор. Нам не слишком это удается, но чем быстрее мы сможем смириться с таким положением вещей, тем лучше. Мы хотели в этом альбоме передать это настроение, эту драму жизни. С музыкальной точки зрения этот альбом также не является типично р?ковым. Это очень мрачная музыка, в которой чувствуется сильное влияние классики.
TR: Я знаю, что во время написания этого материала вас вдохновляла греческая мифология. Впрочем, это не первый случай в вашем творчестве. Однако, не мог бы ты рассказать об этом немного подробнее?
Tilo: Этот альбом в б?льшей степени о любви и смерти. И тут важна была для нас Афродита. Она – получеловек, полубогиня. Согласно верованиям древних греков, она обладала качествами, принадлежащими как нам, людям, так и высшим существам, богам. В этом альбоме мы задаем очень важные для нас вопросы о сущности смерти, о смысле любви. В состоянии ли любовь победить смерть? Или же наоборот: может ли любовь быть настолько деструктивной, что послужит прямой дорогой к смерти? Но, как ты заметил, мы не в первый раз углубились в мифологию. Афродита появилась уже на нашем альбоме "Инферно". Это именно она изображена на обложке того альбома. "Элодия" происходит из мифов, но в создании этого альбома мы по б?льшей части опирались на наш самый последний опыт, на наши современные переживания. Таким образом, история, рассказанная в этом альбоме, не является всецело отвлеченной, древней или мифологической.
TR: Ты сам признал, что "Элодия" – это своеобразная смесь рока и серьезной музыки. Какие классические композиторы повлияли на тебя сильнее всего?
Tilo: Прежде всего – Вольфганг Амадей Моцарт. И тут не может быть двух мнений. Он – наиважнейший. Затем – Вивальди, Бах... Кроме того, существует целая армия композиторов, которых я ценю за какие-то отдельные произведения. Так, например, обстоит дело с Бетховеном. Очень люблю фрагменты его симфоний, но есть и такие, от которых меня определенно тошнит.
TR: Любишь ли ты Шопена?
Tilo: С ним так же, как с Бетховеном. Безмерно люблю часть его творчества. Признаюсь тебе, что в свое время никак не мог избавиться от сочиненной им мелодии. Не помню, как она называлась, но факт в том, что она не выходила у меня из головы днями.
TR: Как дошло дело до вашего сотрудничества с Лондонским симфоническим оркестром?
Tilo: По окончании работы над нашим предыдущим альбомом "Безмолвие" я ощутил, что нашей музыке еще не достает размаха. "Безмолвие" – хороший альбом, но я хотел двигаться вперед, развиваться. Мы прошли тот отрезок пути и я не хотел к нему возвращаться. Тогда же и родилась идея пригласить оркестр. Мы хотели пригласить к сотрудничеству как можно более лучших музыкантов. Вначале мы не знали, реально ли это вообще. Но нам удалось. Пожалуй, это не только мое мнение, что Лондонский симфомнический оркестр – лучший в мире. Я почитаю за честь, что мне предоставилась возможность с ними играть. Сама же совместная работа началась достаточно просто. Мы выслали им экземпляр альбома "Безмолвие" и что-то навроде набросков нового альбома. В прилагаемом письме с большим почтением мы попросили подумать о возможности совместной работы над этим новым материалом. Это было прошлым летом. К нашему удивлению (впрочем, очень приятному) ответ мы получили быстро. Нас уверили, что очень рады возможности сотрудничать с нами. Потом, как ты понимаешь, все уже пошло легче. Нам, конечно, предстояло оговорить очень много технических вопросов, договориться об устраивающих всех условиях записи и так далее. Наконец, в октябре мы встретились и двинулись на полных парах.
TR: Как тебе вспоминаются эти сессии? Вы работали в знаменитой студии Abbey Road. Не давила ли на вас легендарность места?
Tilo: Наверно, это был один из наиболее необычных моментов в нашей карьере. Abbey Road – это очень хорошая студия, действительно там очень хорошо работается. Во время записи создается своеобразный микроклимат, который трудно встретить где бы то ни было еще. Не знаю, заслуга ли это легендарности или чего другого, но факт остается фактом: сессия там – настоящее удовольствие. Тут все звучит чертовски здорово. Музыканты симфонического оркестра, с которыми мы работали, были великолепны. Они – профессионалы на каждый дюйм. В том, что они играют, у них нет случайного звука. Совершенство исполнения и огромное понимание, которые отмечают каждого из них, просто изумительны. Работа с такими музыкантами, с такими людьми приносит огромное вдохновение и оставляет глубочайший след. После такого урока можно всецело изменить подход к инструменту. Без сомнения, это была наилучшая, наипрофессиональнейшая и наиочаровательнейшая сессия, в которой я принимал участие.
TR: В материалах, которые прилагались к промо-экземпляру вашей новой пластинки я вычитал, что суммарно в записи альбома приняло участие сто восемьдесят семь человек. Аж не верится, что такое возможно!
Tilo: Но это правда. Кроме нас самих и Лондонского симфонического оркестра, на пластинке слышно еще два оркестра и многих соло-музыкантов...
TR: Как долго вы работали над этим альбомом?
Tilo: Около четырнадцати месяцев. Но мы делали это урывками. Сначала два месяца работы, потом пара недель отдыха, снова работа и так по чуть-чуть работа продвигалась. Мы не хотели спешить, навязывая себе какой-то безумный темп. Мы опасались, что можем растратить ту свежесть, с которой приступили к работе над "Элодией".
TR: Из того, что ты говоришь получается, что вы подходили к этому альбому со значительно б?льшим вниманием, даже пиететом, чем к предыдущим альбомам. Как, по-твоему, это повлияло на музыку, в нем содержащуюся?
Tilo: "Элодия" является для нас, наверно, большим шагом вперед. С любой точки зрения. Она лучше сыграна, спродюсирована, смикширована... Полагаю, это результат моего личного развития. Я в лучшую сторону изменился как человек, намного больше знаю о себе и мире, обрел более широкие взгляды на разные события. Музыка Лакримозы неразрывно связана со мной, с состоянием моего разума, моего духа. Естественным путем то, что происходит под вывеской Лакримозы, должно уступать эволюции в темпе, подобным тому, в котором изменяюсь я сам. По сравнению с альбомом "Безмолвие", "Элодия" – это более глубокие мои суждения. Речь тут идет об определенном эмоциональном напряжении, которое сопутствует музыке. Возможно, этот альбом не слишком отличается от предыдущего, но, сдается мне, он – лучше. И в музыкальном плане, и в плане лирики.
TR: На сингле "Alleine zu zweit", предшествующем альбому "Элодия", есть песня "Copycat" в версии, сремиксированной группой Samael. Откуда возникла такая идея?
Tilo: Еще перед выпуском альбома "Live", мы подумывали о том, чтобы выпустить пластинку с ремиксами на наши композиции. Мы пробовали разные варианты, однако, ни один так до конца нам и не понравился. И мы отложили эту идею на потом. И тогда к нам пришел менеджер группы Samael и сказал, что ребята хотели бы сделать нечто подобное. Мы попробовали еще раз и в итоге ремикс получился – просто заебись. Мы посчитали, что этот вариант идеально подходит для того, чтобы выпустить его на сингле.
[Назад к списку]